Богам – божье, людям – людское - Страница 88

Чувствуя, как против воли на лицо наползает уже вполне искренняя улыбка, Мишка распорядился:

– Опричникам, разведчикам и всем урядникам остаться, остальные свободны. Дмитрий, распорядись.

Пока Дмитрий раздавал команды, Мишка отъехал к деду.

– Кхе! Сурово ты, внучек, сурово…

– Ну не скажи, батюшка! – вмешался Алексей. – По мне бы, так за нападение на Лисовина весь десяток казнить надо, чтобы все остальные знали: пощады не будет, и сами бы Лисовинов оберегали!

– Всех казнить, с кем воевать будем? – начал возражать Мишка.

– Да какие они воины? – перебил Алексей. – Неужто сам не видишь? Даже опричники твои…

– Верно! – не дал Алексею договорить Корней. – Пока еще не воины. А остальное – неверно, Леха! Какие из них воины вырастут… вот и от сегодняшнего дня тоже зависит. Сурово Михайла поступил, но справедливо и… милосердно, а значит, правильно!

– А скажи-ка, Михайла, – неожиданно подал голос Аристарх, – вот ты тогда отрока застрелил за убийство на поединке… и Демьян сегодня урядника застрелил за неповиновение и бунт. В чем разница? Или нет разницы?

– Так я же не видел… – растерялся Мишка от неожиданного вопроса. – Меня там не было. А так… все по правилам вроде бы…

– Кхе! – Дед был явно разочарован Мишкиным ответом, даже отвернулся и крикнул своим ратникам: – Все, ступайте собираться, после обеда выходим на Княжий погост!

Аристарх понимающе переглянулся с Алексеем и слегка кивнул, словно соглашаясь с чем-то, о чем Мишке не было известно.

– А что не так? – спросил Мишка, уже понимая, что совершил ошибку, причем ошибку, ожидаемую всеми троими: Корнеем, Аристархом и Алексеем.

– Да все не так, парень, почти все. – Аристарх потеребил бороду и снова переглянулся с Алексеем. – Припомни-ка, как ты Пахома казнил. Предупредил, чтобы всем все понятно было, а потом с холодной головой и твердой рукой свершил. Так?

– Так…

– А Демьян не так, едрен дрищ! Он в драку полез! Он не казнил, он в драке убил! Понимаешь? Его и наше счастье, что Демьян драчун отменный, а то бы ты сейчас не только отца Михаила оплакивал, а еще и брата двоюродного, и где б тогда твое милосердие было? Всех бы положил! Что, не так?

Мишка молчал, отвечать было нечего.

– И остальных виновных по-дурному казнил! – продолжал Аристарх. – Не мог, что ли, опричникам приказать? Зачем Демке самострел дал? Получилось, что ты позволил Демьяну продолжить драку, но уже с беспомощными! И где здесь справедливость?

«Да, сэр, это вы крепко лажанулись. Потерпевший и палач в одном лице сочетаться не должны. Казнит не человек, карает Закон – не из мести, а за вину».

– Ну, будет тебе, Аристарх! Понял он уже все! – вмешался Корней и резко переменил тему: – Отца Михаила-то успел в памяти застать?

– Успел, деда… попрощались… благословил меня…

– Да, крепкий муж был, телом слаб, но духом… И смерть принял истинно христианскую! Ты нос-то особо не вешай, я за свою жизнь стольких перехоронил…

Вопреки собственной рекомендации, дед тяжко вздохнул и нахмурился.

– Я что узнать хотел, деда, – торопливо спросил Мишка. – Мы на Княжий погост уже сегодня пойдем?

– Да, я уже велел Бурею обоз готовить. В дороге заночуем, а с утречка в гости и заявимся.

– Так, может, я Стерва с десятком разведчиков вперед пошлю?

– Кхе! А без тебя, значит, не разведаем?

– Ну почему? Разведаете, конечно, но ребятам-то учиться надо.

– Ладно, ладно.

– Ну, что дальше-то со своими делать собираешься? – Аристарх продолжал гнуть свою линию. – Одних наказал, других похвалил… и все?

– Нет, не все! – Мишка вдруг ощутил злость, хотя и не смог бы сказать, на кого персонально он злится. – Урядники ни хрена в бою командовать не способны! Вот прямо сейчас это и будем исправлять!

– Ну-ну, посмотрим…

Мишка развернул Зверя и, уже отъезжая, расслышал голос Корнея:

– Чего ты к парню прицепился? Видишь же, что не в себе слегка из-за попа…

– Самое время для учебы, Кирюш, самое время! Когда все тихо да спокойно – одно дело, а вот совладать с собой и с другими, когда самого всего трясет да ломает…

– Второй десяток опричников, надзирать за наказанными! – распорядился Мишка, вернувшись к строю. – Уряднику Степану остаться, пусть младшие урядники свои пятерки уводят.

Теперь на месте общего построения остались только члены Совета Академии, урядники, командующие десятками и первый десяток опричников, целиком набранный из куньевской родни тетки Татьяны.

– Господа урядники, может быть, думаете, что моя недавняя похвала к вам относилась? – Мишка подбоченился «а-ля лорд Корней». – Нет, не к вам! Рядовые отроки ее заслужили, они воевали, как могли, а вот вы не сделали почти ничего из того, что были обязаны сделать! Старшина Дмитрий!

– Здесь, господин сотник!

– Сколько всего ляхов было?

– Семьдесят один!

– Сколько из них на счету Младшей стражи?

– Сорок три!

– А сколько выстрелов сделали отроки?

– По-разному, господин сотник, кто по три, кто по четыре, а кое-кто и пять раз успел.

– Это выходит четыре-четыре с половиной сотни болтов – четверть того, что у нас есть! – Мишка с преувеличенным удивлением оглядел притихших урядников. – Куда ж вы такую прорву подевали, если убитых всего сорок три?

Ответом ему было молчание, большинство урядников смотрели себе под ноги. Да и что тут было говорить? Меньше одного попадания из десяти, такого не было даже в самом начале учебы.

– Старшина, а нет ли среди убитых таких, в ком больше одного болта сидит? – продолжал юродствовать Мишка. – Не все же отроки мимо лупили?